Духовными вопросами я интересовался столько, сколько себя помню. Я вырос в Польше, католической стране Европы, и поэтому мои контакты с религиозной жизнью были естественны и неизбежны. Когда я был молодым человеком, меня воспитывали как католика, и я рос под влиянием этой формы Христианства. В раннем возрасте меня привлекали описания жизни католических святых, а в начальной школе я стал мальчиком, прислуживающим при алтаре. Но в тоже время, мои католические наставники в религиозном классе, не производили на меня впечатления людей большой веры или знания. У меня сложилось впечатление, что многое в их работе, в лучшем случае, было в каком-то роде служение общественным нуждам.
С юностью пришел бунтарский период и я отошел от Католицизма, как оказалось, навсегда. В течение нескольких лет мои интересы делились между изучением философии, религии, и изучением самой жизни, исследуя самого себя и стараясь понять, кто я. В моей стране в семидесятые годы я столкнулся с теософскими учениями и их ответвлениями, например, Рудольфа Штейна и Алисы Бэйли. Страна в это время была почти полностью лишена какой-либо религиозной литературы. Можно было читать только о Христианстве или, может быть, немного о Буддизме, Дзен Буддизме и Йоге. Коммунистический режим, который правил со Второй Мировой Войны, не позволял иметь другой альтернативной литературы или общественных собраний групп по интересам. Можно было только по слухам, случайно наткнуться на различные маленькие группы или отдельных лиц, у которых была личная библиотека, или которые имели возможность привозить книги (часто контрабандой) с Запада. Под влиянием того, что имелось в Польше на то время, мои собственные интересы склонялись все больше и больше в сторону эзотерики и оккультизма – и я изучал все, что находил по этим предметам.
Поездка на Запад в 1980 году, сначала в Англию, а затем в Австралию, открыла передо мной громадные возможности. В дополнение к моим ранним интересам я глубоко погрузился во все распространенные идеи Нового Века. Но ко всем интеллектуальным исследованиям, или «умным штукам», которые я изучал, мое сердце оставалось глухо. Мои заигрывания с теософскими учениями и новым Веком продолжались – пока я не узнал о Суфизме. В середине восьмидесятых кто-то прислал мне книгу, которая произвела на меня большое впечатление. Это была книга «Путешествия с Суфийским наставником» Идриса Шаха. Я начал читать и другие его книги и почувствовал, это – мое! Чем больше я читал о Суфизме, тем больше он задевал струны моей души. Впрочем, была одна трудность. Во всех Суфийских книгах, которые я прочитал, говорилась одна вещь – чтобы идти по этому пути, нужен духовный наставник. Это было отступлением от моих обычных идей Нового Века, полагающих, что индивид вполне способен делать все сам, без чьей-либо помощи, оставленный наедине со Сверхъестественным.
Но куда можно обращаться, чтобы найти учителя? Книги не станут учителем, поэтому я должен был искать или ждать. Будучи по натуре нетерпеливым, я выбрал первое. Но мои поиски только еще больше разочаровали меня. Во время поисков Суфия я встретил много групп, которые называли себя Суфистскими, но когда я узнавал их лучше, становилось ясно, что ведут они себя часто предсказуемо, как члены культовой секты. Обычно, они проповедовали идеи Нового Века, которые в изобилии появились в двадцатом веке или около того. Какой был смысл присоединяться еще к одной вере Нового Века?
Эти группы казались мне туманными и расплывчатыми – они все время говорили об «универсальных религиях» и о «духовности», важности духовных имен, прошлых жизнях, вегетарианстве и восхваляли своих основателей и лидеров. Я также заметил общее отсутствие приверженности каким-либо принципам или правилам, или какой-либо установленной религии – возможно, это то, что привлекало меня сначала, но ненадолго. Потому что очень скоро я обнаруживал, что все это слишком неопределенно и имеет мало общего с истинным Суфизмом.
В течение почти десяти лет я искал истинного духовного наставника, физического, а не мистического учителя Теософии, который, как я полагал, жил далеко в горах. Поиски были очень трудными. И вот, в начале девяностых, я узнал, что Суфийский учитель приезжает в Мельбурн, Австралию, где в то время я жил… Я был в трепете…
Я встретил Шейха Хазрат Азад Расула в пригороде Мельбурна, где он остановился, пока посещал своих австралийских учеников. В первый раз, когда я встретился с Шейхом, я уже что-то знал о Суфизме или точнее, я думал, что знал. Я располагал определенным объемом книжных знаний от популярных писателей, рассуждавших на темы Суфизма. Но это были теоретические и поверхностные знания – как я скоро понял. Я был самонадеян, полон предубеждений и собственной важности, имел собственное мнение о том, что такое духовность, а что – нет, не говоря уже о моих собственных устоявшихся понятиях, каким должен быть Суфийский Шейх.
Моя первая встреча с Хазратом не была «любовью с первого взгляда» или внушительным событием, как те, о которых я читал в так называемой духовной литературе. Он не сбил меня с ног, он не старался меня заинтриговать каким-либо образом, и вообще не проявил какого-то особого интереса ко мне. Шейх не был таинственным восточным человеком, говорящим загадками или иносказательным описанием. Он был нормальным, добрым старым джентльменом, который отвечал на мои вопросы. Он казался обычным, даже слишком обычным… И все же, у меня сложилось четкое впечатление, что он был истинным Суфийским учителем, хотя, возможно, и не моим учителем.
Примерно в это время, я уже запланировал и организовал поездку в северную Америку, чтобы встретиться с другими Суфийскими наставниками. Перед отъездом, я пошел встретиться с Шейхом еще раз. Он научил меня медитировать на первом скрытом центре сознания (латифе) и он передал мне трансмиссию.
«Трансмиссия – процесс, в ходе которого Шейх воздействует на ученика через свои внутренние состояния».
Я не просил его делать это, хотя я и не возражал. Поэтому, хоть и был подвержен воздействию трансмиссии, я не практиковал впоследствии медитацию, которой он научил меня, так усердно, как мог бы это делать.
В начале 1994 года я отправился в поездку, сначала в США, затем в Канаду. Из той популярной Суфийской литературы, которую я читал, я узнал, что Суфии имеют некоторую связь с Исламом, но эта взаимосвязь была неясной для меня. В конце концов, я искал более универсальный вид суфизма – тот, который в любом случае не был Исламским (поскольку я отвергал любой вид религии), но и, с другой стороны, не принадлежал бы Новому Веку. Мои первые встречи с «Суфиями» в США были великим разочарованием. Суфийским учителям, с которыми я встретился, не доставало чего-то настоящего. По крайней мере, я так это воспринимал. Поскольку я уже был знаком со многими идеями и группами Нового Века, я узнавал некоторое сходство с этими группами почти во всех Суфийских организациях, которые я встречал в США. Было много разговоров, некоторая смесь современной психологии и восточной терминологии, немного медитации, некоторые попытки исцеления и, конечно, не было религии. Члены этих групп были обычно людьми достаточно эмоционального типа, с интеллектуальными познаниями, и они концентрировались на том или ином аспекте Суфизма. Некоторые из этих организаций были просто синкретическими культовыми группами, с которыми я был очень хорошо знаком, – те группы, которые восхваляют все религии, но не следуют ни одной.
Многие из этих Суфийских учителей, кажется, не имели определенных специальностей, чтобы заработать на жизнь. Хотя многие истинные Учителя Суфии не брали учеников до той поры, пока они хорошо не осваивали одну из мирских профессий. Они все говорили, что Суфизм появился до Ислама и независимо от Ислама. Создавалось впечатление, что они считали, что Суфизм «слишком хорош», чтобы быть Исламским. Эта поездка продолжалась год и позволила мне подробно рассмотреть, как западные люди интерпретируют восточные традиции, и в каких аспектах они более всего заинтересованы. Все учения, с которыми я столкнулся, состояли из обрывков – можно было выбирать как на прилавке и проигнорировать те аспекты Суфизма, которые не подходят студентам. Это походило на ярмарку. Мне это казалось противоречащим состоянию человека, который говорит о своей «целостности». Эта западная форма Суфизма напоминала мне западную форму йоги, которая не представляет собой ничего более, чем упражнения для мышц. Западный Суфизм был умствованием без внутреннего содержания, интеллектуальностью без души. Вся моя поездка стала карикатурой на мои собственные идеи и убеждения о Суфизме, а, возможно, и зеркалом, отражавшим меня самого.
Год спустя я вернулся в Мельбурн разочарованным, сломленным и, возможно, немного смиренным. Через несколько месяцев после моего возвращения куратор группы из Школы Суфийского Учения в Мельбурне пригласил меня снова присоединиться к медитации, и сказал, что Шейх опять приедет в Мельбурн. Он также дал мне пару буклетов с записью вопросов и ответов Шейха. Эти буклеты впечатлили меня, и я смог лучше оценить учение Шейха. Я нашел, что они полны здравого смысла и необычно близки к земному существованию. Содержание буклетов как-то умиротворило меня, и я решил снова увидеть Шейха в надежде узнать больше. Вскоре мы увиделись снова. Шейх сердечно приветствовал меня и поинтересовался моими путешествиями за границу.
В этот раз на встрече я чувствовал себя более смиренным и более открытым Шейху. Он снова дал мне трансмиссию и следующие практики. После второго или третьего сеанса с Шейхом я, к своему удивлению, почувствовал преобразования в себе. И эти преобразования были гораздо сильнее, чем я мог ожидать.
Вскоре после этого я попросил Шейха принять меня в ученики. Я стал муридом, учеником Шейха на Суфийском пути. Что было причиной приведшей меня в ученики Шейха? Внутреннее преобразование, нарастающее понимание этого преобразования? Что изменяет ход человеческой жизни? Описать этот процесс (внутреннего преобразования) не только трудно.
«Процесс преобразования очень похож на алхимический процесс превращения обычного металла в золото при наличии красной серы. Эта аналогия символическая, но основана на фактах. В присутствии Шейха и посредством Божьего благоволения, человек поднимается из низшего состояния в состояние рождения и своей истинной судьбы. Все и всегда происходит по желанию Господа, и по деянию Господа. Человек – только инструмент».
Такие описания могут разрушить его глубину, превратить в банальность и сделать предметом насмешек циников. Однако, что я могу сказать об этих впечатлениях, это то, что я испытал что-то истинное и глубокое. Что-то, что развернуло мою жизнь в другом направлении. Первое, что я осознал, это то, что в течение 40 лет я жил ради моего собственного эго, моего «нафса». Но теперь хотел жить, следуя к Богу и для Бога. Капризы моего «нафса» были для меня теперь очевидны.
Пути Господни неисповедимы. Сколько путей к Богу? Столько, сколько людей в мире. Милосердие может проявляться тысячей способов. Ученики Суфия скоро узнают, что внутренние переживания разные у каждого практикующего. И озвучивать их, значит обуславливать других. О них нужно молчать. Мы все уникальные существа, и наше чувство Бога тоже уникально у каждого. На Суфийском пути ученик может поделиться своими мыслями и впечатлениями только со своим духовным наставником. И только его Шейх может лучше всего понять и объяснить его впечатления.
Хотя внутренне Суфий может быть «пьян» любовью к Богу, внешне он трезв. Суфии знают и понимают внутренние состояния друг друга, но внешне они никогда не заявят об этом понимании, кроме редчайших случаев. Они предпочитают не привлекать к себе внимания, не показывать состояния или силу, не доступную обычному человеку.
Что происходило со мной? Мое преобразование заключалось во много раз возросшем понимании глобальных взаимосвязей. Взаимосвязи Ислама и Суфизма. Значения Священного Корана и классических суфийских текстов. Это понимание как будто ожило и приобрело объем. Я чувствовал его. Ощущал. Знание стало очевидным. Я почувствовал, как будто Исламский гносис (ирфан) открылся передо мной.
У меня также создалось впечатление, что я мог постичь, трудно объяснить каким образом, неизмеримое богатство Суфийского гнозиса – Божественного Гнозиса, которое может передаваться только посредством цепочки передачи или силсилы (связи учитель-ученик). Я почувствовал себя связанным с этой цепочкой великих святых Накшбанди и других Суфийских родословных, которые всегда сходятся в одной точке.
Алхимия, которую я изучал несколько лет, стала реальностью гораздо большей, чем буквы на бумаге, которыми я записывал свои наблюдения. Я мог свидетельствовать, что в присутствии красной серы, Шейха, происходит мистическая трансформация человеческой личности. Преобразование может произойти только посредством «посредника» или чего-то, что выше, величественнее, и превосходит то, что подвергается преобразованию, и без чего, это останется неизменным. Я осознал, что реальная помощь для ищущего истину может исходить только от того, кто сам постиг ее.
Другое преобразование – это лучшее понимание собственной ограниченности и недостатков. В конце концов, я понял, почему необходимо иметь наставника на Пути.
Я чувствую, что здесь следует объяснить, чем, по моему мнению, являются многие направления, объединяемые в идеологию «Новый Век». Сторонники этой идеологии утверждают, что могут восстановить свой потенциал и достигнуть чего-то без посторонней помощи. Человек сам становится своим авторитетом, а его эго (нафс) становится его «Богом». В таких кругах обычны фразы: «Мы все – Боги».
Но, отрицая Единого Трансцендентного Бога, они разрывают отношение с истинным, неотъемлемым проявлением Бога в человеке. Таким образом, человек Нового Века ставит себя в тупик, образовавшийся в его идеологии – ограниченной и ограничивающей. Человек, который пытается поднять себя, стараясь тянуть себя за волосы, стоит перед героической, но невозможной задачей. Человек в буквальном смысле становится заложником-исполнителем, а, часто, рабом своего эго. А человеческое эго не имеет возможности преобразовать себя за пределами своих собственных ограничений. Также как не может одно эго действовать на другое, преобразовывая само эго.
Новый Век переполнен темами о возможностях эго и больше ничего. Даже если это называется «духовной» или «личностной» работой, такая работа происходит на уровне эго – самом низком проявлении человеческой природы.
Это понимание пришло ко мне, после того как я сам вышел за пределы своего эго и понял возможности, доступные человеку за этими пределами. Я осознал, что Новый Век, так называемые тайные группы, в которые я также был вовлечен в течение нескольких лет, являются производными формами истинного мистицизма. Все тайные и синкретические культовые группы, имеющиеся в большом количестве на сегодняшний день, лишь подражают оригинальным мистическим движениям. Разве следование копии способно привести человека к истине?
Все Пророки и многие святые всех религий – так сказать, Божьи люди – обладали определенными способностями, но такая способность никогда не брала свое начало из материальной стороны жизни, формы или из их собственного эго. Она исходила от Божественного Я.
Суфии традиционно ассоциируются с необычными способностями, такими как телепатия, транслокация, предсказание будущего, дематериализация, исцеление и т.д., однако Суфии признают, что любые способности, которыми они обладают, являются проявлением Божественной Воли, а не их собственной. Это – божественные дары, а не таинственные способности, полученные в результате таинственных практик.
Все попытки сознательно и намеренно приобрести такие способности, в конечном счете, лишь имитируют божественные силы или претендуют на звание божественных. Желание иметь такие способности исходит из эго, и намеренное развитие таких способностей укрепляет эго, увеличивая тем самым пропасть между человеком и Божеством.
Мои дальнейшие познания на Суфийском пути только подтвердили истинность моего Шейха. Каждое новое познание на этом пути становилось еще более высоким нравственным ориентиром. Я видел различия с Западной версией Суфизма, которую я изучал до этого, в Западной Европе или в Калифорнии, где, как в группах Нового Века, каждый мог придумывать собственные правила, по которым нужно жить.
Шейх никогда не подрывал моральные устои жизни учеников. Нам всем было предписано работать, быть ответственными за свои семьи и жить в обществе, выполняя свои ежедневные обязанности. Но также было предписано, ежедневно уделять некоторое время нашей практике – быть внутри мира, а не вне его, согласно Суфийским правилам.
Мир может стать лучше до такой степени, до какой мы можем стать лучшими людьми. Некоторые Суфии даже заходят так далеко, что утверждают, что Суфизм является просто системой морали.
«Мы должны различать истинную духовную мораль и так называемое морализирование».
Несмотря на все то, что свободолюбивому Западному человеку показалось бы строгими ограничивающими правилами, самого Шейха делали очень скромным, добрым, жизнерадостным и терпеливым человеком. Я никогда не слышал, чтобы Шейх порицал или критиковал кого-нибудь. И, когда он хотел высказать поучение, он использовал историю или притчу, чтобы проиллюстрировать случай, не сравнивая персонажа с человеком. Мои последующие визиты к Шейху в его резиденцию в Индии открыли мне дополнительные аспекты того, что, в действительности, есть Суфизм.
Суфии в Индии – в отличие, от некоторых других исламских стран, пользуются уважением не только среди самих мусульман, но и среди последователей других религий. Дерга – место захоронения великих Суфийских святых. Эти места пышно украшаются и ежедневно посещаемы тысячами людей разных религий и общественных положений. Там можно увидеть мусульман, индусов, сикхов, любопытных представителей запада, – ни религия, ни расовая принадлежность не разделяют людей на могиле Суфийского святого.
Во время групповых посещений ханаки Шейха (Суфийского центра) в Индии, каждый член группы чувствовал, что Шейх заботится о своих учениках как отец. Гостеприимство – это половина дела, но присутствовало небывалое чувство безопасности и защиты со стороны Шейха. Защиты как физической, так и, что наиболее важно, – духовной.
За все время обучения у Шейха, никогда не вставал финансовый вопрос. Не было платы за обучение. И даже, когда мы останавливались в ханаке, кроме обычного Исламского добровольного пожертвования (садака) все было для нас бесплатно. Шейх вообще никогда ни у кого не просил денег, как впрочем, и чего-либо другого. Согласно обычаям суфиев, Шейх сам зарабатывает на жизнь, а не живет за счет своих учеников.
Однажды я спросил у Шейха, как быстро он построил ханаку. Шейх улыбнулся и сказал, что потребовалось 25 лет, при этом у него не было спонсоров. Он только молился и просил Бога о помощи. И помощь приходила, медленно, но верно.
И еще одна важная вещь, которую я заметил: Шейх никогда не ищет новых учеников. Он всегда говорит, что цель истинного Суфизма, это – указать человеку на присутствие и близость Бога. Этому он и учит. Суфизм – не движение, немногие придут к нему. И еще меньше будет тех, кто достигнет конца пути. Когда бы я ни встречался с Шейхом, было очевидно отсутствие миссионерского духа и стараний привлечь к своей вере.
Принимая во внимание растущее число Западных учеников, Шейх, с согласия его Шейха, основал Институт Поиска Истины, который задуман и функционирует как традиционный Суфийский Тарикат. Говоря о современной роли Суфизма, Шейх подчеркивал, что Суфии – не размышляющие монахи, заключенные в монастырь. Суфий всегда присутствует в мире, и если быть точнее, он присутствует в обоих мирах, стараясь согласовывать внешний мир с внутренним.
Цель каждого человека – стать единым целым, «инсани-камил», или совершенным человеком. Исторически сложилось так, что Суфии всегда старались создать оптимальные условия для духовного развития человека и его возвращению к своему Создателю.
Шейх Хазрат Азад Расул, несмотря на свой преклонный физический возраст, по меньшей мере, раз в год старался посетить своих учеников в Европе, Америке и Австралии. Во время этих визитов, Шейх проводил долгие часы в личных беседах с учениками и виделся со многими новичками. Он не произносил речей и не старался собрать большие аудитории, но менял только одним своим присутствием внутренний мир людей на встречах.
Духовное обучение с Шейхом – практическое и экспериментальное. Нет теорий, в которые нужно верить, нет списка рекомендуемой литературы и нет интеллектуальных раздумий. Когда человек решает начать практику, предполагается, что это будет сделано со всей его искренностью. В противном случае, предварительная практика не будет иметь действия.
В течение нескольких лет я наблюдал многих людей, которые выбрали своим главным занятием «рассматривание витрин на духовном рынке», не участвуя серьезно ни в одной традиции. Хотя Суфии всегда подчеркивают, что, если хочешь найти воду в глубине, нужно копать в одном месте, иначе, кроме множества маленьких отверстий в земле, вы не найдете ничего. Как говорят Суфии: «один человек не может одновременно плыть в двух лодках».
Я бы хотел завершить это краткое свидетельство на оптимистической ноте, и ободряющими словами всем ищущим истину.
Сегодня, в переменчивом мире, полном тревог, беспокойств и опасностей, СУЩЕСТВУЕТ истинное духовное учение! И так было всегда! Если достаточно искренне молиться и желать чего-то всем сердцем, можно удостоиться чести найти Истинного Духового Наставника, который доведет нас до конца пути.
