Когда я был ребенком, я был влюблен в «природу». Моей любовью были деревья и поля, и море, и утесы, и небо Англии и Уэльса. Я любил бродить и исследовать – я был «маленьким мальчиком, который поклонялся морю». Когда я стал подростком, я был довольно серьезным и искренним молодым человеком, недовольным строгой дисциплинированной и авторитарной, сильной академической школой. Я был не по годам умным и необычайно занятым. Я вел дискуссионный клуб в школе и организовал деятельность «общественной службы». Я также стал бунтарем, симпатизирующим CND, и одно время я был отстранен от школы за то, что считалось «подрывной деятельностью».
Я прошел конфирмацию в Церкви Англии в возрасте 13 лет по своему собственному выбору. Я много читал, и в возрасте 16 лет, подвергся сильному воздействию «экзистенциональных» Христианских теологов, таких как Сорен Киркгаард, Пол Тиллич и Дитрих Бонхоффер (казнены нацистами в 1945 г.). Я также читал что-то из Гурджиева, примерно в это же время, и интересовался Дзен Буддизмом.
Мое официальное членство в Христианской церкви остановилось на несколько лет, но я часто участвовал в дебатах о духовности, даже когда мне было 20 и 30 лет, и, когда моим главным интересом и верой был Марксизм.
Я помню подростком обсуждал с друзьями слова Христа «возлюби ближнего своего, как самого себя», сознавая, что это подразумевает, что сначала нужно «любить себя». Я не чувствовал большой любви к себе в эти годы и часто страдал от депрессий. Позже, как (не очень ортодоксальный) Марксист, я защищал тех, кто говорил: «Бог есть любовь», понимая, что «любовь», – самая большая сила во вселенной. И, следовательно, «любовь» означает «Бог».
В течение нескольких лет я восхищался древними китайскими текстами оракулов «И Цзин» или Книгой Перемен, которая сочетает в себе Таоизм и Конфуцианство. Я пристрастился к тому, что постоянно советовался с «оракулом», пока не понял, что буду постоянно консультироваться с ним, снова и снова, пока не найду ответ, который хочу получить прежде всего!
Кроме того, что я читал Гурджиева (который «заимствовал» различные идеи и практики Суфизма), я не имел сознательного контакта с Суфиями, пока, мне исполнилось 22 года, и я не встретил старого знакомого, которого я знал по учебе в Оксфорде. Он сказал мне, что стал учеником Суфийского шейха из Алжира.
На меня произвело впечатление, что этот человек бросил употреблять наркотики (а я не бросил!), и не был сильно горд собой за это. Мой собственный жизненный путь стал каким-то трудным. Я был безрассудным в отношении экспериментов с наркотиками и выпивкой. Я не заботился о своей жизни, и дошел до того, что попал в психиатрическую клинику. Это событие тяжелым ударом «спустило меня на землю».
Слава Богу, незнакомые люди проявили ко мне любовь и заботу, что возродило мой дух. Когда мне было уже под тридцать, я немного «успокоился»; у меня появился ребенок. Я пробовал работать в разных местах, но всегда оставался безразличным к этим работам, к тому же склонным к спорам. Я потерял много друзей.
Когда сыну исполнился год, я начал присматривать за ним и делал это в течение года, пока его мать работала. Этот год смягчил меня. И после я проработал с детьми еще пять лет. За это время во мне проснулся интерес к духовным поискам.
Однажды я зашел в книжный магазин и обнаружил книгу Раджниша (позже известного как «Ошо»). Я жадно прочитал десятки его книг, одна из которых была о суфизме, которая называлась «Прямой путь к свободе». Потом меня привлекли книги Решада Филда – одна из них называлась «Невидимый путь» – мое внимание привлекла красивая фотография на обложке: побережье, море и скалы (старое пристрастие к мистическому все еще жило во мне!). В какой-то момент я принял сознательное решение, что мне необходимо встретиться с Суфиями.
Я не знал, где искать (я и не думал, что можно заглянуть в «Тайм Аут»!) В это время я жил в Далстоне, в Западном Лондоне, в доме, который стоял вплотную к большому дому, который очевидно был занят какой-то «общиной». Но я и предположить не мог, что это были за люди?
Я сам жил в различных общинах, но не мог вычислить, кто жил в этом доме. Кажется, в нем жила женщина, которая занималась стиркой, и все время появлялись разные мужчины, которые часто залезали на лестницы, часто ночью, как будто практиковались держать равновесие. Иногда в саду появлялся человек, похожий на Шотландского помещика, и нюхал розы. Я, вдруг, вспомнил одно газетное объявление о «крутящихся дервишах» в Далстоне. Пошел и постучал к ним в дверь: «Вы Суфии?» – спросил я. «Да, но как вы узнали?» – был ответ.
Я объяснил, и меня пригласили на еженедельные обсуждения, которые проводил их учитель (тот, который был похож на Шотландского помещика). Я посещал эти обсуждения в течение нескольких лет, читал рецитации, которым меня научил учитель, хотя и опасался вступать в более тесный контакт.
Спустя несколько лет обсуждения закончились, и я узнал, что учитель уехал за границу, забрав с собой многих учеников. Я продолжал выполнять упражнения и рецитации, без каких-либо наставлений или контакта со стороны учителя. Спустя два года такой жизни я находился в состоянии постоянного беспокойства, часто переходящего в панику. Мне нужна была помощь! Но куда обращаться?
Я написал письмо Решаду Филду в Швейцарию. И, когда пошел на почту, отправить письмо, встретил одного из старых учеников Шотландского учителя, идущего навстречу. Я не заговорил с ним и вернулся домой, проклиная собственную глупость. «Это должно было помочь тебе, глупец! – сказал я себе. – Почему ты не заговорил с ним?» А через неделю встретил его снова.
На этот раз я окликнул его, и объяснил свое положение. Он рассказал мне, что сейчас они поддерживают контакт с новым учителем, которого зовут Хазрат, и пригласил меня на еженедельные собрания.
Какое это было облегчение! Когда я первый раз пришел на собрание в группу Хазрата в Лондоне в 1989 году. Я сразу начал медитации Хазрата, и первоначальный эффект определенно оказал на меня успокаивающее действие. Шесть месяцев спустя Хазрат приехал в Англию, но я все откладывал встречу с ним. В конце концов, друг, которого я видел на улице, сказал: «Такие возможности, как эта, не приходят каждый день, почему ты не пойдешь и не встретишься с Хазратом?»
И вот через несколько дней я ехал через Лондон, из Далстона в Брикстон. Метро по какой-то причине не работало. Я сел в автобус на Оксфордской площади, который ехал, кажется, вечно. Я разговаривал с пьяным человеком, сидящим рядом со мной, и думал: «О Господи, кончится тем, что я пойду в кабак с этим парнем, я знаю, так и будет!» Но не пошел с ним, а встретился с Хазратом!
После короткого времени, проведенного с ним я, вдруг, почувствовал себя так хорошо. Я почувствовал, что человек, которому я мог доверять. А еще мне показалось, что этот человек одновременно находился в двух реальностях. С этого момента я воспринимал Хазрата, сочетание чего-то земного и очень необычного духовного. И то, и другое вместе. И то, и другое одинаково важно. Оба состояния, которые делают его таким учителем, каков он есть. В любом случае, я это вижу так.
С этого момента я посещал лондонскую группу. В большинстве случаев Хазрат приезжал к нам осенью.
Я продолжал практики и посещал еженедельные собрания, иногда регулярно, иногда нет. Побывал на нескольких недельных ретритах. Менялись лица, приходили и уходили люди, но костяк оставался почти неизменным, то же, что и 12 или 13 лет назад. И неизменными оставались практики. После нескольких лет я снова вернулся на время в церковь Англии.
Хазрату я сообщил об этом с некоторым трепетом. Но он лишь улыбнулся и сказал мне: «Я рад, что ты вернулся к какой-то религии!» Дальше был контакт с квакерами, и их собрания, которые я тоже посещал время от времени.
А два года назад Школа Суфийского Учения провела на выходных выездной семинар «Введение в Суфизм» для друзей-квакеров в Чарни Манор в Оксфордшире, где у нас проходили ретриты. После него многие и я лично почувствовали, что между Квакерством и Суфизмом есть много сходства.
Что нужно отметить? Сейчас большинство лондонской группы – мусульмане. Но я никогда не чувствовал давления ни на себя ни на других, чтобы стать мусульманином. Хазрат всегда говорил мне: «я забочусь только о том, чтобы люди стали ближе к Богу».
Мое итоговое впечатление от практики таково: Если человек отправляется в Путешествие, оно может быть трудным, а может и легким, но всегда интересным и познавательным. Иначе мы бы сидели на месте. По мере нашего пути мы познаем, что есть человек, используем наше растущее знание. Постепенно избавляемся от того, что не нужно нам в пути. От тех части себя, что слишком тяжелы или холодны, или бесполезны. Парадокс, но именно посредством своей тяжести этот путь приносит нам легкость и свет.
